Славяноведение
Значение слова Славяноведение по Ефремовой:
Славяноведение - Совокупность научных дисциплин, изучающих славянские языки, литературу, культуру, историю и быт славян; славистика.
Значение слова Славяноведение по Ожегову:
Славяноведение - Совокупность наук о славянах, их истории, языках, фольклоре, литературах, материальной и духовной культуре
Славяноведение в Энциклопедическом словаре:
Славяноведение - (славистика) - совокупность научных дисциплин о языках,литературах, фольклоре, истории, материальной и духовной культуреславянских народов.
Значение слова Славяноведение по словарю Ушакова:
СЛАВЯНОВЕДЕНИЕ
славяноведения, мн. нет, ср. Совокупность дисциплин, изучающих славянские языки, литературу, культуру, историю и быт славян; то же, что славянская филология, славистика.
Значение слова Славяноведение по словарю Брокгауза и Ефрона:
Славяноведение (славистика) — есть наука о славянстве в его целом и в частности о каждом члене племенной семьи славянской, во всех проявлениях его народного типа и его жизни в прошедшем и в настоящем — всестороннее изучение славян в отношениях лингвистическом и этнологическом, археологическом и историческом, историко-литературном и фольклористическом, религиозном, церковно-историческом и проч. Впрочем, всякая славянская народность в обычном употреблении несколько ограничивает объем понятия славистики, выключая из него себя и разумея под ним область инославянских изучений. Так, напр., русское С. в этом более узком смысле заключает в себе изучение всего заграничного — западного и южного — славянства. С другой стороны, в область С., в особенности как науки о славянстве в его совокупности, входит иногда изучение народностей, своей судьбой и историей неразрывно со славянством связанных и составляющих с ним один культурно-исторический мир, — мадьяр, румын, албанцев и т. д., хотя эти народности в этнологическом отношении представляют объекты совершенно самостоятельного изучения. Несмотря на многовековую политическую и культурную жизнь славянства, носящую яркую печать национальной самобытности, С. в современном строгом значении этого слова есть наука еще очень молодая, лишь со 2-й пол. XIX в. ставшая на прочное основание и овладевшая надежными научными методами. Причины этой отсталости в изучении славянства, насколько она не зависела от довольно позднего расцвета филологической науки вообще, кроются главным образом в разобщенности исторических судеб славянства, в его культурной разрозненности и сравнительно позднем развитии общеславянского самосознания. Только с наступлением в конце XVIII и в начале XIX в. эпохи национального возрождения у славян в связи с общеевропейскими умственными и политическими течениями, с пробуждением среди западных славян сильного интереса к взаимному сближению и изучению и с успехами историко-филологических наук на Западе, особенно в Германии, стала создаваться и быстро развиваться наука С., причем не обошлось без существенного влияния немецкой философской мысли — на область славянских исторических изучений, и немецкой лингвистической школы — на направление и успехи славянской филологии. Проблески славянского самосознания и интереса славян друг к другу, начатки взаимных славянских изучений обнаруживались, однако, довольно рано, с конца XIV в. Еще раньше, идя в глубь веков, мы встречаемся лишь с очень редкими и одинокими проявлениями славянского самопознания и взаимного интереса, и только на заре славянской культурной истории видим такое поразительно крупное и знаменательное явление этого рода, каким была деятельность великих апостолов-просветителей славянства, св. Кирилла и Мефодия; их по справедливости следует признать и первыми замечательными славистами. Они первые изучили славянские языки и обогатили славян такими книжными сокровищами, которые одни были в состоянии духовно и литературно сблизить и связать их и оказались самым прочным средством и проводником славянского культурного единения. Впоследствии у всех народов славянских первые шаги в области ознакомления с соплеменниками связываются с интересом к плодам трудов св. Кирилла и Мефодия, к языку церковно-славянскому, к старославянской письменности, а также с изучением своей первоначальной истории; непосредственный же интерес к своим сородичам, к их жизни, быту и языку долго играл еще очень незначительную роль. Лучшим примером такого раннего славянского самопознания является наш Нестор или автор начальной летописи, преподавший своим соотечественникам первые уроки славянской этнографии и бытовой старины. На Западе, у народов соседних со славянами, временный и случайный интерес к славянству, возбуждаемый внешними отношениями и политикой, не вызывал до новейших времен сколько-нибудь обстоятельных изучений и в результате дал лишь ряд более или менее ценных исторических свидетельств о славянах с древнейших времен, в летописях и хрониках Зап. Европы, византийцев, арабов и проч. Интерес к соплеменникам, всегда обусловливаемый подъемом национального самосознания, ранее всего естественно пробудился в народе, условия существования коего всего более способствовали развитию этого самосознания, и в ту эпоху, когда обстоятельства дали ему особенно сильный толчок. Это было в Чехии в XIV и нач. XV в. В деле ознакомления чехов с инославянским миром известную роль сыграл факт призыва хорватских монахов-глаголитов в пол. XIV в. Карлом I (IV) в основанный им пражский эмаусский монастырь и введение там глаголического богослужения. Начавшееся в Чехии гуситское движение вскоре создало более благоприятную почву для расширения интереса к славянству. Чешские ученые книжники, пораженные сходством "словенского" языка священных книг хорватской редакции с своим родным языком, пускаются в сравнительно-филологические сближения (Ян Голешовский, 1397). Сам Гус в трудах по реформе чешского правописания обнаруживает знакомство с южно-славянской фонетикой, а Иероним Пражский в своих странствованиях имел случай практически ознакомиться с славянскими наречиями. Сведения о славянстве распространялись в Чехии особенно широко благодаря Чешским братьям, их путешествиям в славянских землях и религиозным сношениям в течение XV и XVI вв. В XVI в. можно усмотреть первые зачатки славянской филологии — знакомство с другими славянскими наречиями в трудах некоторых лучших представителей чешского гуманизма, напр. у Сигизмунда Грубого из Еленья (в его словаре 4-х языков, Λεζικον συμφονον, где есть сближения чешского с польским и южно-славянскими язык.), который, живя в Базеле, много сносился с разными славянами, а также у чешскобратских ученых. Здесь первым является Ян Благослав, автор обширной чешской грамматики, с сравнительными указаниями на другие славянские наречия (1571) и с любопытными рассуждениями о их взаимных отношениях; далее Матвей Бенешовский, обнаруживающий в своих филологических трудах (в 1580-х гг.) большие познания в славянских наречиях и достаточно определенно выраженные чувства национального самосознания. Такое "славянское" направление мыслей должно было ослабеть в XVII в., в тяжелую эпоху после политического и национального падения Чехии (1620). Однако и в это время славянское чувство не совсем исчезло в лучшей части общества и проявляется в трудах немногих патриотов-ученых той поры: Богусл. Бальбина, Пешины из Чехорода, Странского, нескольких чешских филологов (Роса, Горчичка), словака Кермана (начало XVIII в.) и друг. — У поляков благодаря их довольно центральному в славянстве положению и давним многоразличным сношениям с соплеменниками славянское сознание пробудилось также довольно рано и сказывается, особенно с XVI в. (но и ранее), как в их политической жизни, так и у их писателей, публицистов и особенно летописцев и географов, уделявших значительное внимание славянским народам, их политической жизни и взаимным отношениям. Польские филологи XVI в. (Мончинский, Пашковский, Статорий, Гурницкий) обнаруживают знакомство с другими славянскими яз., хотя и не в той мере, как современные им чехи. Такой же интерес до некоторой степени проявляется и у южных славян в XVI и XVII вв., а именно у хорватов, далматинцев и словенцев, живших в более культурных и благоприятных условиях, чем их восточные братья (под турками). Всего заметнее это у хорвато-далматинских писателей-монахов (босанских францисканцев, так наз. "глаголяшей", и у иезуитов, напр. Комулович, Леванович, Крижанич), а также у реформатских деятелей-словенцев и хорватов (П. Трубер, С. Крелл, Ю. Далматик, А. Бохорич и др.). Самое выдающееся явление в этом отношении представляет знаменитый хорватский панславист XVII в. Юрий Крижанич, бывший и первым замечательным славистом своего времени (род. в 1617 г., ум. в конце XVII в.). Изучив славянские языки и славянство из непосредственных сношений и наблюдений, проникшись до глубины души идеей славянской взаимности, Крижанич изменил своей первоначальной католическо-миссионерской карьере, подчинил интересы вероисповедные национально-культурным интересам всего славянства как целого и стал ревностным пропагандистом идеи славянского единения под главенством России, служению которой посвятил все труды свои (невзирая на постигшую его тяжелую долю — 15-летнюю ссылку в Сибирь). Его грамматика русского языка, представляя интересную попытку создать идеальный всеславянский литературный язык (из смеси хорватского с русско-славянским), при всей несостоятельности основной идеи представляет собою по мысли и по исполнению знаменательное явление в истории С. До тех пор и гораздо позже нельзя указать ничего подобного этому сочинению Крижанича и некоторым другим его трудам, напр. "Политике" и пр. Можно думать, что деятельность Крижанича в России, несмотря на свою преждевременность и все неблагоприятные условия, не осталась бесследною и заронила добрые семена. Еще до Крижанича сведения о славянах и их наречиях проникали к русским книжникам и грамотеям двояким путем: посредством церковно-славянского языка и посредством усвоения церковной и вообще старой славянской письменности, шедшей к нам от югославян (болгар и сербов) и через поляков (при посредстве юго-зап. Руси). Привившаяся у нас западно-русская школа принесла с собой и сведения о славянах. Так наз. азбуковники (энциклопедические словари) заключали в себе начальные элементы С. Интерес русских к славянству стал гораздо живее в эпоху преобразований Петра Вел. благодаря его гениальной проницательности, сказавшейся в его неоднократных сношениях с славянами (вспомним сношения с Лейбницем). Этот интерес стал, хотя и медленно, увеличиваться в русском обществе, особенно у передовых людей науки и литературы, выдвинутых эпохой реформ. В. Татищев уделял в своих трудах (в "Истории Российской", в "Разговоре о пользе наук и училищ") подобающее внимание к славянским племенам. Со 2-й пол. XVIII в. славянские изучения вступают в новый, более сознательный и более научный фазис; но прошел еще почти целый век до зарождения истинно научного С., т. е. целого цикла наук о славянах, на твердой почве строгой исторической критики и сравнительного славянского языкознания. И во втором фазисе чехи идут впереди других славян в исторических и филологических занятиях славянством. Уже в 1745 г. появляется первый серьезный труд о происхождении славян — И. Иордана ("De originibus slavicis"), со сравнительными замечаниями о языках славянских. Затем славянской филологией (историей) занимались М. Шимск (1778), словаки М. Бель († 1849) и Ю. Папанек (1780) и, наконец, с особенным успехом Ф. Дюрих (1795). Приблизительно тогда же выступил с своими замечательными трудами отец чешской критической истории, Геласий Дебнер (в 60-х и 70-х гг. XVIII в.), своими мнениями о происхождении славян и чехов возбудивший полемику в чешских и польских ученых кружках. По его стопам пошли и другие историки: выдвинулся Ф. Пельцель (1780 и 90-е гг.), появились труды Пубички (1770), не забывающего и слав. истории, Фойхта и др. Наконец, в ту же пору начинает свое славное ученое поприще великий "патриарх славистики" Иосиф Добровский, приступивший к изучению славянских языков и древностей с чрезвычайно обширной подготовкой и редкой основательностью. У поляков также были в это время люди, интересовавшиеся славянской историей и древностью (Мощенский, кн. Яблоновский, О. Клечевский, Нарушевич, Я. Потоцкий и др.), но научные занятия славянской филологией начались у них с трудов современника Добровского, знаменитого лексикографа Линде, тогда как в области славянской истории и древности, рядом с Доленга-Ходаковским, Маевским, Раковецким и Бандтке, первое место принадлежит Л. Суровецкому (нач. XIX в.), осторожные и критические исследования которого приготовили Шафарика. У южных славян успехи С. росли вместе с развитием историографии, которая, особенно у хорватов и в Далмации, представляла довольно выдающиеся явления и ранее, в XVII и начале XVIII в.: достаточно назвать Ф. Вранчича и особенно дубровчанина Мавро Орбини, которого всеславянская история на итальян. яз. (1601) была переведена, между прочим, и на русский язык и приобрела большую популярность. По тому же пути пошли и другие югославянские писатели XVII и XVIII вв., напр. Цревич (Черва), Раткай, Витезович, поэт Качич-Миешич. С конца XVII в. начинается и научная обработка югославянской истории; особенно на основании византийских изучений. К трудам словинца Вальвасора, далматинца И. Лучича ("De regno Dalmatiae et Croatiae", 1666) и дубровчанина А. Бандури ("Imperium orientale", 1711) примыкают работы нескольких иностранцев по южно-славянской и византийской истории, занимающие почетное место в истории славистики. Это — француз Дюфрен ("Il l yricum vetus novum etc.", 1746) и итальянцы Фарлати ("Illyricum sacrum", с 1751 г.) и Ассемани ("Calendaria ecclesiae universae", с 1750 г.). Тогдашние историки славянства особенно любили вращаться в области славянской древности и в темных вопросах происхождения славян и исторической этнографии. В XVIII в. писали еще болгарин-иезуит Я. Псячевич, дубровчанин И. Джоржич, С. Дольчи, К. Грубишич, словинец Лингарт, серб Ю. Бранкович, болгарин Паисий и, наконец, сербск. архимандрит И. Раич, автор обширного и популярного труда "История разных словенских народов etc." (В., 1794—95). Еще заслуживают упоминания труды Микоци и Катанчича. В собственно филологической литературе южных славян, посвященной изучению языков славянских в XVIII в., ничего выдающегося нельзя отметить. В России более критическое отношение к исторической разработке своего прошлого и сообразно с этим уделение внимания судьбам славянства началось с трудов Татищева. Наибольшие заслуги принадлежат в этом отношении действовавшим у нас (в Акд. наук) немцам — Миллеру (1755), Штриттеру, автору свода византийских известий о славянах (1774), Кругу и в особенности А. Шлецеру. Много способствовал пробуждению национального сознания в русских исторических и филологических изучениях и Ломоносов, а также Эмин, Елагин, кн. Щербатов, Болтин. Вне славянства интерес к его изучению также значительно возрос во второй половине XVIII в., главным образом в Германии, в связи с политическими условиями и с успехами историографии. Немцы не могли не интересоваться судьбами и народностью тех своих соседей, в земли которых издавна направлялся их вековой Drang nach Osten. Не говоря о более ранних и второстепенных ученых работах, приведем лишь наиболее известные имена: лужицкого немца К. Антона, автора книги "Versuch über die alten Sl aven" (1783) и др. сочинений, Тунмана (1772), Гебгарди, с его обширной, крайне пристрастной в немецком духе историей славян (в 1790-х гг.), И. Энгеля, угро-австрийского историка, автора "Geschichte des Ungar. Reiches u. seiner Nebenl ä nder", Popepa (об австрийских славянах, 1804), Гаке (Hacquet), Цейса (Zeuss, "Die Deutschen u. d. Nachbarst ä mme"), Аделунга, интересовавшегося и славянскими наречиями, и проч. Большое влияние оказал на изучение славянских древностей Гердер, преимущественно своим трудом "Ideen zur Gesch. der Menschheit" (1787). Он относился к славянству с беспристрастием и сочувствием, совершенно исключительным в немецкой и вообще в западноевропейской науке (см. В. И. Ламанского, "Об истор. изучении греко-славянского мира"), и выступил с новым философским воззрением на национальный характер и историю славян, сильно им идеализированным, — воззрением, которое было усвоено современными ему славянскими историками, укоренилось глубоко и надолго и оставило яркий след в славянской исторической науке. Гердер стал главным учителем последующих славянских поколений и их национальных деятелей и ученых: его идеи усвоили себе у чехов Добровский, Шафарик, Юнгман, Палацкий, у словаков — Кодлар, Штур, у поляков — Суровецкий, Будзинский, у нас — Карамзин, Надеждин, Шевырев, отчасти славянофилы, у южных славян — В. С. Караджич и др. Это влияние совпало с новым подъемом сил и оживлением в науке С., вызванными начавшимся с конца XVIII в. национальным возрождением славян. До перехода к нему необходимо охарактеризовать ученого, который начал свое поприще раньше и к самому возрождению славян относился скептически, но тем не менее совершил в смысле его подготовки очень много и прослыл по заслугам "патриархом" славистики. Иос. Добровский (1753—1829) своими осторожными и глубоко критическими исследованиями поставил на истинно научную (в пределах тогда возможного) почву обработку вопросов славянских древностей, истории, этнографии, литературы и языков. Его труды главным образом вызвали интерес к славянским изучениям в зап.-европейской (особенно немецкой) науке; он основал зап. школу славистики, которую можно противопоставить восточной — русской. Целый ряд капитальнейших вопросов: о происхождении славян, о главнейших фактах первоначальной чешской истории, о деятельности Кирилла и Мефодия, о славянском богослужении у чехов, о бытовых особенностях славян, о старой славянской письменности, о глаголице, старославянском языке, взаимных отношениях и группировке славянских наречий, судьбах старой чешской литературы и проч. выдвинут и критически рассмотрен Добровским: для успешного их решения им собраны богатые данные и положено твердое основание. Он первый положил начало научной разработке чешского языка в связи с другими славянскими наречиями и пробил путь для дальнейших исследований по славянской сравнительной филологии. Самый замечательный его труд, "Institutiones linguae slavicae veteris dialecti" (1823) направил вместе с современными ему трудами Востокова разработку древнеславянского языка на верную дорогу. Добровский был не только сухим ученым, но и горячим славянолюбцем (хотя писал почти исключительно по-латыни и по-немецки). Издав руководство к изучению русского яз., он послужил и практически делу славянской взаимности. Вторая половина его жизни совпала уже с начальной эпохой западно-славянского национального (духовного и литературного) возрождения. Тем сильнее сказалось влияние Добровского на дальнейшие успехи С. Пробуждение национального чувства всего ранее и сильнее обнаружилось у тех славян, у которых в прежней их истории национальное сознание было наиболее развито и лишь насильственно подавлено и заглушено народно-политическими бедствиями. Опять впереди западных славян мы видим чехов: одушевленные мыслью о своем возрождении и гердеровскими воззрениями на славянство, они начинают мечтать о всеславянском единении и о славянской взаимности и выставляют из среды своей в первой половине XIX в. ряд выдающихся служителей этой идеи в области филологических и исторических наук. Эти ученые чехи становятся главными создателями нового научного С., в то время как их братья словаки, более пылкие в своем увлечении и менее дисциплинированные в науке, развивают те же идеи общеславянского возрождения и сплочения в поэтических созданиях (Коллар) и в философских построениях (Штур). Блестящую плеяду чешских ученых, которым славистика особенно обязана своими успехами, составляют Юнгман, Шафарик, Ганка, Челяковский и Палацкий. Хотя главные труды Юнгмана (1773—1847) — монументальный словарь чешского языка по образцу польского словаря Линде и история чешской литературы — принадлежат специально чешской научной области, они имеют и более общее значение (в словаре не оставляются без внимания другие славянские наречия), и притом ими далеко не исчерпывается деятельность Юнгмана, другими своими трудами сильно способствовавшего развитию идеи славянской взаимности (напр. пропагандой необходимости единого литературного языка для славян). Истинно гигантские услуги С. оказал Шафарик (1790—1861), достойный продолжатель Добровского. История славянских литератур и наречий, древнейшая историческая судьба славян, историческая и современная этнография, древности быта, письменности и языка всех славян, старая и новая литература у разных славян и народная поэзия — все это попеременно занимало Шафарика, и результаты его основательных и глубокомысленных изысканий изложены им в длинном ряде образцовых и замечательных сочинений и монографий, надолго определивших дальнейший ход исследований по всем главным предметам и вопросам С. Самый капитальный труд Шафарика — "Славянские древности " (1837), ставший исходной точкой и основой для всех последующих исторических изысканий этого рода. Из других трудов Шафарика особенно важны: "Gesch. des Slav. Sprachen und Literatur nach allen Mundarten" (1826), как первый опыт обработки всего известного тогда в этой области материала; "Славянское народописание" ("Slav.", Narodopis, 1842, с картой); издания и исследования, касающиеся древней письменности у югославян, глагольской письменности и происхождения этого письма, история сербского языка ("Serbische Lesekö rner", 1833), расцвета болгарской письменности, истории югославянских литератур. С глубокою ученостью Шафарик (словак по происхождению) соединял увлечение идеей славянской взаимности, которой он старался служить и в практической жизни, напр. подвизаясь на педагогическом поприще в Новом Саде, среди сербов. Его звали не только в Россию, но и на славянские кафедры в Бреславль и Берлин; он предпочел Чехию и Прагу. В практической сфере с успехом работал В. Ганка (1791—1861), большой друг всех попадавших в Чехию славян и особенно русских. Многочисленными своими трудами, изданиями и переводами в области старочешской литературы, церковно-славянского языка и славянских наречий он, несомненно, принес пользу С., а его живые, деятельные сношения с инославянскими учеными и общественными деятелями и особенно его хлопоты у русских министров Шишкова и Уварова об учреждении славянских кафедр в русских университетах тесно связали его имя с судьбами славистики как на его родине, так и в России. Как хранитель рукописей Чешского музея, он навлек на себя подозрение в фальсификации старых памятников (зеленогорской, краледворской рукописи и др.). Фр. Л. Челяковский (1799—1852) хотя и занимал кафедру славянской филологии сперва в Бреславле, потом в Праге, но был более поэт, чем строгий ученый; в свое время, однако, и он способствовал успехам славянских изучений своими этюдами по сравнительной славянской грамматике и пособиями для практического изучения славянских языков и литератур. Всего важнее его собрания славянских народных песен и пословиц и связанная с этим изучением народной поэзии собственная поэтическая его деятельность, побуждавшая не одно современное ему поколение славян ко взаимному сближению и духовному единению. После Шафарика самые обильные и ценные вклады в С., особенно в область историографии, сделал творец монументальной чешской "Истории", великий патриот и политический вождь чехов Ф. Палацкий (1798—1876). Помимо научных достоинств его исследований, впервые вводивших истинно ученые методы в исторические и архивные изыскания, его история имеет и общеславянское значение. Она охватывает весь мир славянский и выясняет точки соприкосновения чешской истории с судьбами других славян, которым уделяет всегда большое внимание. Палацкий впервые установил истинную точку зрения на историческую роль Чехии, на ее отношения к германству, на главнейшие моменты ее исторической жизни и национальной борьбы за политическую и культурную независимость и религиозную свободу (гуситское движение, община Чешских братьев). Конечно, некоторые его взгляды и толкования не выдержали критики или страдали тенденциозностью, но в свое время и они сыграли свою роль, возбудив мысль к новым исследованиям и вызвав работу исторической критики. Он создал целую школу историков у себя дома и несомненно двинул вперед исторические изучения и у других славян. О бок с названными корифеями и по их стопам шло у чехов (и словаков) много других даровитых и усердных ученых и литературных деятелей. Таковы вдохновенный поэт Я. Коллар ("Slavy dura"), собиратель народной поэзии и мыслитель Л. Штур, Я. Воцель (писатель и археолог), Я. Эрбек (этнограф и историк), Небесский (историк литературы), Гануш, Шембера и проч. — все деятели 1-ой пол. XIX в. Основание благодаря усилиям и жертвам чешских патриотов (гр. Коловрата, гр. Штернберга) Чешского народн. музея (1818) и ученого при нем общества, а позже (1831) чешской Матицы, равно как и открытие знаменитых памятников чешской литературы (из которых важнейшие оказались поддельными), сильно воздействовали на оживление инославянских интересов у чехов и на рост славянской науки: создался прочный и деятельный учено-литературный центр, притягивавший внимание и интересы других славян и помогавший развитию ученых, литературных и личных сношений между славянами запада, востока и юга. У поляков в этот период славянские изучения занимали гораздо более скромное место, но и у них было несколько выдающихся ученых (историков), обогативших славистику ценными вкладами. Таковы историки славянского права В. Мацеевский (1792—1870) с его "Историей славянск. законодательств" и другими исследованиями по общеславянск. истории, А. Кукарский († 1862), автор "Старейших памятников слав. законодательства", Губе, Паплонский и др. Сюда же относятся некоторые труды польских историков — И. Лелевеля († 1861), Шайнохи, позже Шуйского и др. Славянская филология и литература стала интересовать поляков уже позже; труды таких ученых, как Малиновский, Малецкий, Красинский, Ходзько, принадлежат более новой эпохе. Гениальный Мицкевич читал и издавал в Париже лекции по истории и литературе славянских народов, имевшие специальную польскую окраску и тенденцию, но в деле ознакомления Запада со славянством сослужившие некоторую службу. В сокровищницу развивавшейся науки о славянстве внесло тогда свою скромную лепту и маленькое племя сербо-лужичан, которые, занятые своим собственным литературным возрождением, служили по мере сил и общеславянской идее. Так, известный ученый их Иордан издавал в 40-х гг. "Slavische Jahrb ü cher" и популяризировал славистику у себя дома и у немцев; Смоляр редактировал "Slav. Centralblatt". У южных славян, с одной стороны придавленных ярмом турецким, с другой — мадьярским государственным режимом, национальная идея и стремление к духовному возрождению в связи с политической борьбой приняли широкий размах, но направленный всецело на местные нужды и цели и окрашенный несколько домашними племенными рознями и счетами, не приобрели здесь такого общеславянского характера, как у чехов, почему и оказали менее услуг славяноведению в широком объеме. Зато сербохорватская его область сделала крупные успехи. У православных сербов после трудов Досифея Обрадовича (во 2-й пол. XVIII в.) занимает исключительное по значению место деятельность знаменитого Вука Стеф. Караджича (1787—1864), открывшего сокровища сербского песенного мира и познакомившего ученый европ. мир и с другими видами южно-славянского народного творчества и с народным бытом. Сюда же примыкают труды некоторых других писателей, напр. Мушицкого. У хорватов несколько позже подвизается талантливый вождь "иллирского возрождения" Людевит Гай (1809—1872), литературный объединитель югославян ("иллиров") в языке, способствовавший своей реформой дальнейшему успешному развитию югославянской ученой литературы. Хорватское национ.-литературное движение нашло себе отзвук и у словенцев, которые могут гордиться такими деятелями, как Ярник, Водник и пр., и еще более тем, что дали С. таких творцов науки славянского языкознания, какими были венские слависты — Копитар и Миклошич. У болгар национальное и литературное возрождение вследствие тяжелых политических условий началось значительно позже; по тем же причинам болгарская отрасль славистики (гораздо позже привлекшая к себе внимание инославян. ученых) начала развиваться вне пределов Болгарии и главным образом неболгарскими учеными, каковы карпаторусс Ю. Венелин, Шафарик, Караджич, позже Григорович, Гильфердинг etc. Из болгар стали известны Палаузов, арх. Неофит, потом Цанков, Каравелов и др. — В России интерес к славянству и его изучению был до нач. XIX в. довольно слаб даже в ученых кругах. Более заметные шаги в русском С. и оживление славянских интересов, по крайней мере в наиболее просвещенных кружках русского общества, относятся к эпохе 20-х и 30-х гг., в связи отчасти с непосредственным ознакомлением многих выдающихся русских людей с южными и западными нашими соплеменниками во время военных походов и частных путешествий (А. И. Тургенев, П. Кайсаров, Бантыш-Каменский, Броневский, позже Кеппен и др.), отчасти с возраставшим научным интересом к истории древнерусской письменности, к церковно-славянскому языку и к источникам русской книжности. Тут особенно играют роль труды А. X. Востокова, основателя и патриарха русской славистики, К. Ф. Калайдовича (его "Иоанн экзарх болгарский"), проложившего пути для историко-литературн. славянских изучений, П. Кеппена (издателя "Библиографическ. листка"), М. Т. Каченовского и других. Всем этим начинаниям много способствовали два выдающихся государственных деятеля — А. С. Шишков и граф Румянцов. Шишков, побывав сам в славянских землях и завязав сношения с западно-славян. славистами, много работал над утверждением славянских научных интересов в России, хлопотал об основании славянских кафедр в русских университетах, приглашал славянских ученых в Россию, подал мысль об учреждении "Славянской библиотеки" при российской академии. Гр. Румянцев особенно покровительствовал работам и изысканиям в области древнерусской письменности и русско-славянской филологии. Истинный расцвет русского С. был вызван учреждением славянск. кафедр в русских университетах, совершившимся при гр. Уварове (1835), и отправкой в славянские земли молодых ученых, предназначенных для занятия этих кафедр. Эта мера дала России первых замечательных русских славистов: Бодянского, Прейса, Срезневского и Григоровича. Много помогла также практическая деятельность по сближению со славянами наших московских славянолюбцев и славянофилов — Погодина, Елагина, Валуева, Шевырева, и др. (ср.). Славянское возрождение способствовало введению славянских филологических изучений в сферу зап.-европейской и, прежде всего, германской науки. Посредниками в этом деле явились некоторые славянские ученые, которые или брали орудием своей ученой деятельности немецкий и латинский языки (как Добровский), или обстоятельствами и местом своей деятельности были поставлены на более нейтральную почву, на которой их труды были доступны для западноевропейского ученого мира. Такой нейтральной почвой послужил ученый круг Вены, бывшей в известной мере умственным центром и местом встреч и сношений для западн. и южных славян, а также многих литературных славянских предприятий. Одним из первых посредников между славянской наукой и западноевропейской, после Добровского, явился его венский ученый друг и деятельный корреспондент, словенец Варф. Копитар (1780—1844). Начав свои занятия в области своего родного языка (его замечательная "Grammatik der Slav. Sprache in Krain, K ä rnten u. Steiermark"), Копитар, переселясь в Вену, расширил свои научные интересы в сферу других славянских наречий и языков связанных со славянством народностей (греков, румын, албанцев) и, заняв место в придворной библиотеке, у самого источника богатых филологических материалов, всецело посвятил себя славистике. Труды его сильно подвинули решение многих вопросов славянской филологии. Высоко ценны его Glagolita Clozianus, Hesychn glossographi etc., Prolegomena к изданию Реймского Евангелия, а также его мелкие статьи (в "Kopitars Kleine Schriften", изд. Миклошича). Он — родоначальник теории паннонского (словинского) происхождения церковно-славянского языка. В истории славистики имеют большую цену поддержка, оказанная Копитаром В. С. Караджичу, ученая корреспонденция Копитара с Добровским и другими славистами, его с самого начала скептическое отношение к чешским литературным открытиям (подлогам), его пропаганда мысли о создании в Вене центра славистических изучений и об основании славянской кафедры в Венском университете и т. д. Осуществления последней мысли он не дождался: оно произошло в 1849 г., когда его соплеменник и ревностный ученик, Ф. Миклошич, занял в Вене эту кафедру и достойно продолжал дело своего учителя. Со второй половины XIX в. С. вступает в последний, новейший фазис своей истории: славянская филология, войдя в сферу зап.-европейской науки и вооружившись ее приемами и средствами, главным образом — сравнительным методом исследования, получила прочну и широкую постановку и стала разрабатываться общими дружными усилиями своих ученых представителей на университетских кафедрах в России, у зап. и южн. славян, в Вене, Бреславле, Лейпциге, Берлине и других западн. центрах. В Германии учреждение нескольких славянских кафедр относится к 1830—40 гг. Успехи, сделанные на Западе сравнительным языкознанием именно в это время (труды В. Гумбольдта, Потта, Боппа, впервые воспользовавшегося материалом старославянского языка, Я. Гримма), убедительно доказали необходимость ввести в круг сравнительно арийского языкоисследования не только литовский, но и славянские языки, незнакомство с которыми составляло до той поры существенный пробел в западной науке и тормозило ее развитие. Ученым, которому после Боппа особенно обязаны как европейская наука, так и С. введением в науку сравнительного языкознания славянского лингвистического материала (прежде всего — старославянского языка), был Авг. Шлейхер (1821—1868), автор "Compendium d. Vegleich. G r amm, d. indogerman. Sprachen" (1861). Занятие кафедры в Пражском университете (1849) было благоприятным условием в ученой карьере Шлейхера, изучившего здесь чешский язык. Кроме капитальных работ по сравнительному языкознанию, доставивших ему всесветную славу, Шлейхер написал ряд самостоятельн. исследований специально по славянск. языковедению (напр. "Formenlehre der kirchenslav. Sprache") и тем упрочил свое значение и в славянской науке. Он открыл путь для плодотворных изысканий следующего поколения европейских лингвистов и подготовил новую школу немецких славистов (Лескин, И. Шмидт, Бецценбергер). С этого времени славянским изучениям отводится равноправное место в западноевропейск. филологической науке. Честь этого важного дела разделяет со Шлейхером Франц Миклошич (1813—1891). Венская академия наук в 1849 г. объявила на соискание премии тему "Сравнительная грамматика славянских наречий", исходя из глубоко сознанной повсюду великой потребности в таком труде, который восполнил бы значительный пробел в европейском языкоисследовании и "довершил бы цикл гармонических грамматик для трех величайших европейских племен", а также из той мысли, что "систематическое славянское языкознание есть наука выросшая и глубоко развившаяся в Австрии преимущественно, благодаря трудам Дуриха, Добровского и Копитара"... и что Австрия, с которой связана судьба старославянской письменности и в которой живут столько славян и говорят на стольких языках славянских, призвана способствовать разрешению этой задачи. Миклошич отозвался на призыв Академии: он вложил всю свою душу в дело разработки сравнительной славянской грамматики, в разыскание и издание материалов по разным отделам С. и оставил такое огромное и ценное ученое наследие, которого было бы достаточно для прославления нескольких славистов. В истории славистики ему принадлежит исключительно выдающееся место; долго нельзя будет ступить шагу в области славянской филологии, не прибегая к тем или другим трудам Миклошича. Самым капитальным из них является "Vergleichende Grammatik d. slav. Sprachen" (частью перевед. Шляковым, под ред. Брандта), к которой примыкает ряд трудов по церковно-слав. языку (грамматика, больш. словарь), далее многочисленные издания памятников языка, литературы, история разыскания о слав. элементах в чужих языках (мадьярском, албанском, новогреческом, цыганском и т. п.), мелкие филологические исследования, интересные работы в области инославянского эпоса и вообще народного творчества, славянской этнографии и проч. В своих научных взглядах и ученых теориях да и в своих австрийских симпатиях Миклошич шел по стопам Копитара и унаследовал у него паннонскую теорию происхождения церковно-славянского языка. Как профессор, Миклошич был также очень деятелен и создал многих выдающихся учеников, в том числе своего преемника по венской кафедре (с 1885 г.) И. В. Ягича. В Чехии со 2-й пол. XIX в. выдвинулись новые талантлив. ученые слависты как в лингвистическом, так и в историческом направлении. Таковы в области языкознания М. Гаттала (р. 1821), родом словак, ученик Шлейхера, известный отличными работами по славянск. наречиям (особ. по славянск. языку); Я. Гебауер (р. 1838), посвятивший себя главным образ. историческ. изучению чешск. языка ("Историч. грамм. чешск. яз."); Л. Гейтлер (1847—1885), даровитый професс. сравнительн. славянского языкознания в Загребе, известный своей "Староболгарск. фонологией", своими литовскими исследованиями и изданиями старославян. памятников; А. Мацмауер (о чужих словах в славянских языках). В историческом направлении трудились у чехов, после Воцеля и Шембера, братья Иос. и Герм. Иречки и принадлежащий уже к новому поколению сын Иосифа, известный историк болгар К. Иречек (р. 1854), далее В. Кржыжек (р. 1832), автор синхронич. обзора славян. истории, И. Первольф (1841—1891), лучший исследователь истории между славянских отношений (принадлежащий и русск. науке), Ф. Коржинек, известный историк Иос. Л. Пич и др. Впрочем, в Чехии славянские изучения в последние десятилетия сильно отстали под влиянием внутренней партийной борьбы и некоторых политических течений среди чешских историков (сепаратистского и полонофильского), идущих вразрез с старыми чешек, традициями. У поляков инославянские научн. интересы были до последнего времени очень слабы; труды более известных польских славистов примыкали доныне или к русской славистике, или к современной немецкой школе славян. филологии (напр. труды Неринга и Брюкнера, о которых см. ниже). Самым выдающимся из первой категории является Я. Бодуэн де Куртене (р. 1845). Пройдя школу слав. филологии в СПб. у Срезневского, он занимал кафедры славянских наречий в Казани и Дерпте (Юрьеве), а ныне профессор в Кракове. Работы Бодуэна де Куртене посвящены главным образом истории славянских языков (о древнепольск. языке до XIV в.), славянск. диалектологии (о резианских говорах), славян. филолог. библиографии (программы универс. чтений). Из подвизающихся в России польских славистов назовем еще Кромского, Аппеля, Пташицкого. У южных славян (особ. сербохорватов) выдаются последователь Бука и ученик Миклошича Ю. Даничич (1825—1882), действовавший сперва в Белграде, потом в Загребе и приобретший своими трудами по грамматической фонетике, истории языка и лексикографии славу перворазрядного слависта-языковеда, а язык свой поставивший на первое место среди других славянских по разработанности и глубине изучения. Его "Облици српск. и хрв. jeзика", "Историjа облика", "Основы" и "Корни" считаются классическими трудами. Он же начал издание большого сравнительн. словаря сербохорват., который по его смерти продолжает издавать отличный хорватско-славянский филолог П. Будман (р. в 1835), известный и другими работами по славян. филологии. Ст. Новакович (р. в 1842) сделал также немало, главным образом по изучению сербского языка, литературы и истории. Из ряда других сербских ученых, работавших преимущественно в историческом направлении, не выходя, впрочем, из пределов южного славянства, назовем Крстича, архим. Н. Дучича († 1900), П. Сречковича, Д. и М. Медаковичей, И. Павловича, Руварца, Ч. Миатовича. У хорватов подъем ученых и литературных интересов в области славистики прочно поставил славянскую историческую и филологическую науку. Хорватский патриот, политический вождь и выдающийся историк Ив. Кукулевич-Сакцинский (1816—1889) и своими трудами, и покровительством начинающим ученым много содействовал развитию югославянской науки, исторических и ист.-литер. предприятий. Ему принадлежит издание множества памятников ("Monumenta Slav. merid.", "Codex diplom. regni Croat., Dalm., Slav.", "St. piesnici hrv. XV—XXI v."), ряд исторических монографий и работ по южно-славянской библиографии. Он основал "Общество югослав. истории и древности" и издавал важный в югославянской историографии "Arkiv za poviestnicu jugoslavensku". У него были обширные сношения в славянском ученом мире. Самым важным фактом в истории югославянской науки было основание в 1867 г. по почину и под покровительством епископа И. Штроссмайера Югославянской акд. в Загребе, ставшей центром и рассадником ученых сил хорватского и далматинского юга. Здесь получили начало такие важные в славистике издания, как " Rad jugoslav. Akad.", "Starine", "Monumenta spectantia hist. Slav. merid.", "Stari piesni hrvatski". Душой академии, ее председателем и самым плодовитым и замечательным ученым деятелем стал Ф. Рачкий (1828—94), для югославянской историографии сделавший более, чем кто-либо другой. Его труды по старой истории славян Балканского полуострова, особенно по сербохорватской истории, обнаруживают глубокий критический ум и обширную подготовку. Особенно ценны его труды по критике старых источников. Ему принадлежит также длинный ряд изданий истор. памятников и старых писателей и много работ по славянской филологии. Все труды его согреты живым славянским чувством и идеей славянского братства и взаимности. Он следил за жизнью и литературой у всех славян и был живою связью Югославянской академии со всем ученым миром славянским. Из других деятелей академии выдавались С. Любич, известный историк и археолог, А. Павич, историк литературы, П. Маткович, Ткалчич, Месич и др. Наконец, в академии же началась деятельность и И. В. Ягича (род. в 1838 г.). играющего первенствующую роль в развитии науки славянской филологии за последние 50 лет. По филологическим дарованиям, редкому трудолюбию и плодовитости Ягич не уступает своему учителю, Миклошичу. Если он и не создал такого цельного, исторически монументального труда, как Миклошич, то в общем его заслуги по славянской филологии едва ли уступают заслугам Миклошича; пожалуй, они даже еще шире и разностороннее. Со значением Ягича в западном и южном славянстве, в области собственно филологической, может равняться только значение В. И. Ламанского в истории русского С., в направлении историческом. С 1870-х гг. начинается профессорская деятельность Ягича за пределами отечества, сперва в Одессе, потом в Берлине, затем в Петербурге (до 1885 г.), пока, наконец, он не утвердился после Миклошича окончательно в Вене. Эти перемены обстановки были, вероятно, главною причиною того, что Ягичу до сих пор не удалось сосредоточиться на каком-либо большом, монументальном труде; но, с другой стороны, непосредственное ознакомление со славянским миром, особенно с Россией и русской ученой средой, а также с представителями немецкой филологической науки, оказало чрезвычайно благоприятное влияние на всю его деятельность по объединению и умножению сил, посвящающих себя славянской филологии на славянском и европейском Западе. В этом отношении основание им славянского ученого органа (в 1876 г., в Берлине) "Archiv f. Slav. Philologie" составляет эпоху в новой истории славистики: оно дало могучий толчок этой науке, особенно на Западе, и окончательно связало ее с западноевропейской филологической наукой. Так осуществилась мечта, которую давно лелеяли западные слависты — Добровский, Шафарик, Миклошич и др., — делавшие в этом отношении некоторые попытки, не имевшие, однако, успеха ("Slavin", "Slovanka", "Slav. Bibliothek" etc.). За 24 года своего существования "Архив" дал богатую, высокоценную серию исследований, статей, материалов, критич. отзывов и рецензий и такую полную славянскую библиографию (с 1870 г.), что стал не только главнейшим органом развития западнославянской филологии, но и необходимейшей настольной книгой всякого слависта. Нельзя не заметить, однако, что немецкий язык издания сделал его до некоторой степени достоянием и без того богатой немецкой ученой литературы и отвлек много славянских сил от обогащения славянской науки на родных их языках, чему особенно способствовало отсутствие подобного специального всеславянского органа на русском языке; между тем русская ученая литература ранее не раз привлекала к себе в сотрудники западных и южных славян (Первольф, Шерцль, Пич, Бодуэн де Куртене, Павинский, Богишич, тот же Ягич, Дринов и др.). Другая огромная заслуга Ягича — организация при Венском унив. славянского филологического семинария, который стал рассадником молодых деятелей в области С. Результаты семинарских занятий находят себе место в "Архиве" (статьи учеников Ягича — Тануша, Облака, Пастрнека, Козака, Колены, Матича). Труды самого Ягича составляют уже теперь огромное ученое наследие. Ягич обогатил своими исследованиями все главнейшие области славянской филологии: сравнительную славянскую грамматику ("Gram. jezika h é rvatskoga", 1864; "Das Leben der Wurzel de in d. Slav. Sprachen", 1871), историю славянских языков и древнеславянского языка ("Ein Kapitel aus d. G esch. d. Südslav. Sprach.", "Die Aufgaben der Erforschung d. Sü dslav. Dialekte"), историю старославянской письменности и палеографию ("Primeri staroherv. jezika iz glag. i ciril. kniz starinah", "Четыре критико-палеографическ. статьи", "Вопрос о Кирилле и Мефодии в слав. филологии" и др.), историю югослав. письменности и литературы ("Historija knizevnosti nar. hrvat. и Serbsk.", 1867, "Jihoslovan é " в словаре Ригра, "Trubaduri и najstariji hrvat. lirici", участие в издании дубровницк. и далматин. писат.), мифологию, этнографию, область народной (особ. южно-слав.) словесности ("Gradja za historiju Slov. narodn. poeziji"), югослав. историографию ("Ein Beitrag zur serbischen Annalistik"), наконец, новейшую культурную и литературную историю славян ("Переписка Добровского с Копитаром") и проч. Ягичу принадлежит и ряд образцовых изданий славян, памятников ("Мариинское Еванг.", "Glagolitica", "Закон Винодольский" и проч.). Ему же по большей части принадлежит библиографич. отдел в "Архиве". После Ягича из австр. славистов выдастся словенец Гр. Крек (род. в 1840 г.), проф. слав. филологии в Граце (Штирия), ученик Миклошича. Его труды вращаются в области славянских древностей, этнографии, народной словесности, мифологии и проч. В его капитальном труде "Einleitung in die Slav. Literaturgeschichte" (1887, 1-е издание 1874) критически изложены выводы славянской науки по древностям языка, быта и культуры, по первоначальной историографии славян, по народной словесности и мифологии. Это — как бы обширное энциклопедическое введение в С. Кроме Вены, Граца и Праги, славянские кафедры в Австро-Венгрии замещены еще в Будапеште, Черновцах, Кракове, Львове и Загребе. В Будапеште талантливый мадьярский славист Оск. Ашбот (Asboth, род. в 1850 г.) специально занимается языками русским. сербским и чешским и, между прочим, исследовал славянские элементы в мадьяр. языке (в мад. христ. терминологии). В Черновцах (Буковина) преподает русско-польский славист Эм. Калужняцкий, известный рядом прекрасных монографий о малорусских памятниках и по старой письменности славянской, русской и польской. В Галиции славянскую филологию читали в последнее время поляки: в Кракове — Луц. Малиновский, работавший преимущественно в области польского языка, и Бодуэн де-Куртене (по сравнительному языкознанию); во Львове — (с 1888 г.) Калина, объездивший славянские земли, автор капитальных трудов по истории языков польского (1883) и болгарского (1891). В Загребе кафедру славянской филологии занимает Том. Маретич, известный своими трудами в области сербохорватского языка и народной словесности, старой хорватск. литературы и славянск. древностей. И у румын (в Бухаресте) есть славянская кафедра, занятая молодым славистом венской школы И. Богданом. В старшем поколении румын выдается в этой области известный Б. Хаждеу. После Австрии на Западе всего лучше поставлено изучение славянской филологии в Германии. Шлейхер образовал учеников, успешно продолжавших его дело (Лескин — в Лейпциге, И. Шмидт — в Берлине, Бецценбергер — в Кенигсберге). С тех пор целая фаланга нем. филологов — Бругман, Виндиш, Остгоф, Мейер, Малов и др. — вводят славянские языки в область своих лингвистических изучений. Ближайшими сотрудниками Ягича по "Архиву", кроме уже поименованных выше ученых (Гебауер, Иречек, Новакович, А. Веселовский), являются еще три заграничных слависта. А. Лескин (род. в 1840 г.) занимает славянскую кафедру в Лейпциге и подготовил целую школу молодых славистов-филологов. Его собственные многочисленные труды по сравнительной грамматике славянских и литовского языков и по частным вопросам славян, языковедения (начиная с "Handbuch der altbulgar. Sprache", 1871) пользуются высокой научной репутацией. Проф. В. Неринг (Nehring) и А. Брюкнер (A. Br ü ckner), поляки родом, представляют славянскую филологию в Бреславле и Берлине и тоже приобрели репутацию выдающихся славянских филологов: Неринг вращается более в области польской литературы и письменности, а Брюкнер — в области чешской и польской старой литературы и литовского языка. Кроме "Архива" Ягича, существовал и существует еще ряд других периодических изданий у восточных и западных славян, которым принадлежит также немалая заслуга в поощрении славянских изучений и распространении сведений о славянстве. Таковы у чехов "Că sopis česk. К. Musea" (с 1827), "Listy filologicki" (с 1874), "Slovansky Sbornik" г. Елинка (1883-87), ныне "Slov. Prehled". А. Черного (с 1898) и друг.; у поляков — "Rozprawy" Краковской акд. наук; у сербов — "Гласник Дружства серб. словесн.", ныне "Глас" Сербской акд. наук; у хорватов — старый "Knizevnik" (с 1864) и "Rad" Югославянск. академии (с 1867). у болгар — "Периодическое Списание"; "Сборник от нар. умотворения", в России ряд старых изданий, напр. — "Москвитянин" (1840-х и 50-х гг.), "Русская беседа" (в конце 50-х гг.), "Московский сборник", "Сборник историч. и статистич. сведений о России", несколько томов "Сборников" Слав. благотв. общества, "Известия Имп. акд. наук по отд. русского яз. и словесн." (10 т., 1852—61) — и современных, напр. "Известия отд. русского яз. и слов.", "Филологич. записки" Хованского (Воронеж), "Русский филологич. вестник" Колосова и А. И. Смирнова (Варшава), "Журнал Мин. нар. просв.", "Вестник Европы", "Славянский ежегодник" (Киев, 1876—83), H. Задерацкого, "Славянские известия" (изд. Славянского благотв. общества), "Славянское обозрение" (1892). Хотя русское С. рассмотрено в другом месте (см. Россия), но для полноты обзора мы отметим здесь главные факты и главные имена новейшей истории русской славистики. Мы видели, что главными основателями этой науки у нас были те первые профессора ее в Москве, СПб., Харькове и Казани, которые в 30-х и 40-х гг. были посланы в славянские земли и, вернувшись, стали ревностными насадителями славянской науки в своем отечестве. С 1850-х гг. выступает новое поколение славистов; появляются труды А. Гильфердинга (история южных и зап. славян), Новикова (Гус и Лютер, о лужицких наречиях), А. А. Майкова ("История сербского языка по памятникам"), Н. Попова, А. Котляревского. Рядом с ними выдвигается ряд крупных славистов: в СПб. П. А. Лавровский, В. И. Ламанский, В. В. Макушев, А. Н. Пыпин, в Москве А. Л. Дювернуа, в Одессе А. А. Кочубинский, затем Бессонов, М. П. Петровский и др. Их труды примыкают к быстро развивающейся науке русского языка и старой русской письменности, истории литературы и истории политической. С другой стороны, развитие и распространение славянофильского учения самым решительным образом повлияло на ход и успех, а отчасти и на направление славянских изучений. Из русских славистов особенно выдается В. И. Ламанский, не только своими многочисленными и разносторонними трудами (по истории славянских наречий, славянской этнографии, истории славянских литератур, политической и культурной истории славянства), но и в смысле установления оригинальных руководящих воззрений на славянский мир в его отношениях к Западу и Востоку. Он был одним из главных создателей исторического направления славянск. изучений в России и образовал целую школу русских славистов, преимущественно историков. Из них многие занимали и занимают славянские кафедры в русских университетах Ф. И. Успенский, бывш. в Одессе; в Киеве — Т. Д. Флоринский, в Москве — Брандт и М. И. Соколов, в Варшаве — Ф. Ф. Зигель, прежде А. С. Будилович и К. Я. Грот, в Петербурге И. С. Пальмов, П. А. Сырку и С. Л. Пташицкий etc.). Учениками В. И. Ламанского были еще Ю. Анненков, Ф. M. Истомин, А. Л. Петров, Князев, Липовский, Погодин, Ястребов, Ильинский и др. Кроме того, следует назвать — Ровинского, Некрасова, Леонтовича, П. А. Кулаковского, А. А. Шахматова. К ним примыкают и те инославянские слависты, которые в России нашли вторую родину: Дубровский (†), Первольф (†), Бодуэн де Куртене, Дринов, Богишич, Микуцкий, Драганов. Наконец, и в Финляндии (в Гельсингфорсском унив.) есть представитель славистики — И. Миккола. Некоторым тормозом в развитии славистики в России служит недостаточно широкая постановка преподавания ее в университетах. Вследствие быстрого развития науки и необходимости специализации в ней славянская кафедра должна была бы распасться на составные отделы свои и получить по нескольку представителей (как это мы видим в Варшаве, где занята и единственная у нас кафедра славянских законодательств). Восполнение этих пробелов и основание широко и прочно поставленного русского периодического органа по С. составляют весьма существенную потребность нашего времени. В настоящее время у чехов в области славянского языковедения и истории литературы выдаются М. Гаттала, И. Гебауер, А. Патера, Ю. Поливка, Л. Душек, Ф. Менчик, Ф. Пастарнек, Я. Махал, Е. Коварж († 1898), В. Вондрак, И. Зубатый, И. Горак, Я. Лего, Ф. Вымазал, И. Вагнер, И. Карасек, Я. Влчек, Ф. Прусик; в области славянской истории — политической, бытовой, правовой и древностей: И. Калоусек, Я. Ганел, Я. Челяковский, К. Иречек, Л. Нидерле, И. Пич, И. Зибрт, К. Кадлец, П. Папачек. Кроме того, писали и пишут по этнографии славян и по вопросам славянской жизни и отношений: Э. Елинек († 1897, особ. о поляках), А. Черный (о сербо-лужичанах и поляках), И. Голечек (о Черногории и России), Я. Грубый (о России), Т. Масарык, Я. М. Черный, Р. Покорный и друг. У словаков подвизаются Сасинек, Гурбан (Ваянский), Шкультетый, Квачало и др. У поляков по славянской филологии, литературе и фольклору работают, кроме названных выше, Я. Карлович (Варшава), А. Крынский (Варшава), И. Быстронь, К. Ганкевич († в Черновцах), И. Лецеевский (Краков), Я. Гануш († 1887, Краков), С. Цишевский (Варш.), Р. Завилинский и др.; по славянским древностям, археологии и истории — кроме А. Киркора († 1886 в Кракове), И. Коперницкий († 1891 в Кракове) и В. Богуславский (в России); затем много писали о славянах Б. Грабовский и А. Парчевский. В галицко- и угрорусской ученой литературе по славистике особенно известны имена А. И. Добрянского, Я. Головацкого (†), А. Петрушевича (Львов), И. Верхратского (Львов), Ом. Огоновского († Львов), И. Шараневича (Краков), Е. Калужняцкого (Черновцы) и др. Во Львове и Черновцах работают и молодые ученики Ягича — А. Колесса, Е. Козак и др. У сербохорватов в области славянской истории и филологии приобрели наибольшую известность Ст. Новакович, И. Павлович, П. Срећкович (Белград), Ил. Руварац (Гергетег), Ст. Cтaнojeвич (Нов. Сад), Л. Стоянович (Белград), И. Мильчевич (Вараждин), И. Радонич (Новый Сад), Т. Матич; в Загребе — Т. Маретич, А. Павич, Т. Смичиклас, Б. Шулек, Ф. Вальявец, Ф. Целестин (†); в Вене — М. Решетар. Маленький народ словенцев, давший славянской науке таких первоклассных ученых, как Копитар, Миклошич, ныне Крек, выставил еще с тех пор целый ряд выдающихся славянских филологов, каковы Ф. Левстик († Любл.), М. Мурко (Вена), И. Шуман, Д. Трстеняк, В. Облак († в Граце), С. Рутар, Штрекель (Грац) и др. Из болгар успешно работают в области славянской филологии и истории А. Теодоров (София), К. Шапкарев, П. Драганов (Кованджи), И. Шишманов (София), Матов (†), Б. Цонев, Златарский (София). У сербо-лужичан после М. Горника († 1894) самым деятельным славистом-филологом является Э. Мука (Фрейберг). К этим западно- и южно-славянским ученым славистам примыкает ряд зап.-европейских ученых, если не специально славистов, то включающих слав. языки и слав. историю в круг своих изучений — большею частью немцев или во всяком случае принадлежащих нем. школе и действующих отчасти в Австрии, отчасти в Германии. Таковы: Абихт (Бреславль), Глейэ (Мюнхен), Грёсслер, О. Кеммель (Дрезден), И. Кирсте (Грац), Ф. Лоренц, К. Мюлленгоф (Берлин), Ф. Мюллер († Вена), Р. Нахтигаль (Вена), Н. Пейснер (Грац), Р. Шолвин (Лейпциг), Шухардт (Грац), А. Серенсен (Лейпциг, Хомниц), К. Уленбек (Лейден), Е. Векенштедт (Галле), В. Вольнер (Лейпц.), Г. Циммер (Грейфсвальд) и др. Упомянем еще о тех выдающихся австро-нем. и германских ученых (отчасти покойных), которые своими трудами по истории, исторической и современной этнографии славянских земель завоевали себе прочное место в истории С. Это — Реслер (†), Дюмлер, В. Томашек, М. Бюдингер и Г. Цейсберг (Вена), Г. Бидерман, К. Гефлер (Прага), Липперт, И. Лозерт (Грац), Б. Бретхольц; в Германии — Ранке и Ф. Каниц. Из Германии интерес С. проник и в скандинавские земли. Из датчан пользовался громкою известностью К. Смит (†), хорошо известен и В. Томсен, ныне славянскую кафедру в Копенгагене занимает К. Вернер. В Швеции (в Упсале) преподает известный и в России И. Лундель (Lundell), в Норвегии (Христиании) — знаток славянской (особенно угрославянской) диалектологии О. Брок (Olaf Broch). Во Франции возникновение славянских изучений относится к 1840-м годам. Хотя с тех пор довольно много французов посвящали свои ученые труды славянству и французская литература обогатилась довольно большим количеством работ по С., в числе коих есть основательные, но нельзя сказать, чтобы этот круг знаний приобрел во Франции широкое и глубокое развитие и стал бы сколько-нибудь популярным. Преемниками Мицкевича на славянской кафедре в Coll è ge de France были Cyprien Robert (1845—56), отважный путешественник по южно-славянским землям, с любовью изучавший славянство, и поляк А. Ходзько (до 1884 г.). Луи Леже (L. L é ger) перешел на эту кафедру (1885) из Ecole des langues orientales, где он читал курсы сербского и русского яз. и литературы и где его заместил A. Dozon, специализировавшийся на сербах и болгарах (ему принадлежит издание болгар. народн. песен), а потом Boyer. Приобрели известность еще следующие французские слависты: E. Eichhoff (автор истории языков и литератур славянских, 1839, по Шафарику), Taillandier, A. Bou é, E. Denis, занимающийся преимущественно Чехией и ее историей (о Гусе и гуситах) и переводчик книги Пыпина и Спасовича, A. Rambaud (о Византии, южн. славянах и о России), DAvril (псевдоним Cyrille), изучающий славянские наречия и интересующийся славянством с точки зрения католической, известный описанием путешествия по славянским землям ("Voyage Sentimental dans les pays slaves", 1876), Picot (o южных славянах и угорских сербах), А. Meillet (славянская филология). Специально Россией, ее историей, литературой и языком и современностью занимаются: A. Rambaud (история России), Legras (препод. русск. яз. в Дижоне), A. Leroy-Beaulieu, E. M. de Vogu é, A. Courriè re. Преподают славянские яз. Haumant (в Лилле), Monnet (курсы русского и славянского языков в Орлеане). Учреждаются также популярные курсы русского языка, как в Париже, так и в др. городах. Французской литературе принадлежат и труды известного русского иезуита И. Мартынова (о Кирилле и Мефодии, по истории славянских церквей и их отношений к Риму). Первый по значению и единственный по широкому кругу своих изучений славист Франции — Л. Леже. Он дал своим соотечественникам длинный ряд этюдов, очерков и пособий по славянск. языкам (грамматик и хрестоматий), этнографии и современному быту, народной поэзии и мифологии, литературе ("La litt ératu re russe"), истории древней и новой (о Чехии, Кирилле и Мефодии, летописи Нестора, Реймского Еванг.), вышедших как отдельными книгами, так и в сборниках ("Le monde Slave", "Etudes Slaves", "Nouvelles é tudes slaves", "Russes et Slaves" etc.). Из его сочинений французы могут усвоить себе достаточно точные сведения о славянском мире. — Еще менее, чем во Франции, привились и приобрели популярность славянские изучения в Англии, несмотря на единичные усилия. Первыми писателями о славянах были у англичан дипломаты и политические деятели (John Bowring, A. Paton, J. Gardn. Wilkinson), к которым примыкают некоторые путешественники (W. White, W. Wingfield, A. Stanley). В наше время Англия выдвинула одного только слависта в более широком значении этого слова, который для своих соплеменников сделал то же, что Леже для Франции: это — В. Морфиль. В старом поколении английских ученых, уже сошедших со сцены, можно назвать лишь одного выдающегося слависта — В. Рольстона (1829—90), известного и у нас своими трудами по русской народной словесности, литературе и истории. Заслуживают упоминания: Taylor (истор. слав. письма), А. Вратислав (происх. чех, специал. по чешск. истории и литер.), А. Петерсон (о Венгрии), A. Hardy (о сербах и друг. слав.), Evans (южн. славяне), Turner (о России), Mackenzie Wallace (то же) etc. Открытую в 1890 г. кафедру славянских языков в Оксфордском университете с честью занимает Морфиль, который перед тем читал лишь нерегулярные публичные лекции по славистике благодаря существовавшему для этой цели фонду, пожертвованному когда-то английским дипломатом — лордом В. Ильчестером (ум. 1865). Большой знаток славянства не из одних книг, но и из путешествий, практического знания наречий и непосредственных сношений, Морфиль всецело отдался своему любимому предмету и работает в разных областях С., давая английской публике прекрасные пособия и руководства к ознакомлению со славянским миром. Он занимается равно усердно и славянскими наречиями (грамматика языков польского и чешского), и славянскими литературами ("Slavo n ic literature" до XVII в. и много статей, напр. по русской литературе), и славянской историей и древностями (напр. его "Русская история", о летописи Нестора и пр.). О славистике в Англии см. "Slovan. Sbornik" Елинека, т. III, 1884, и т. VI, 1887, и статью К. Грота "Лондонские заметки" ("Русский филологический вестн.", 1887). В Италии интерес к славянским изучениям оживился лишь недавно, рядом с успехами сравнительного языкознания, представители которого в университетах Милана (Асколи), Турина (Д. Пецци) и Рима (Дж. Линьяно) уделяют внимание и славянским языкам. Есть у итальянцев и другие ученые писатели, знакомящие своих соотечественников со славянами, таковы D. Ci à mpoli (о русской литературе), Ан. Губернатис (хорошо знакомый с Россией) и др. Университетская наука, особенно наука сравнительного языкознания, проложила путь славянской филологии и славянским изучениям вообще в самые отдаленные страны (Испанию, Португалию, Америку etc.), где также являются ученые, вводящие ту или другую ветвь славянской филологии в круг своих занятий. См. О. Первольф, "Славяне, их взаимные отношения и связи" (I—III, 1886—93); его же, "О славянской взаимности в XVIII и XIX вв." ("Naučny Slovn." Ригра, т. VIII; см. "Слав. ежегодник", I, 1876); А. Котляревский, "Библиографический опыт о древн. русск. письменности" (1881); А. А. Кочубинский, "Итоги славянской и русской филологии" (Одесса, 1882); В. Ламанский, "Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе" (СПб., 1871); А. Будилович, "Несколько замечаний об изучении славянского мира" ("Слав. сборн.", СПб., 1878); И. Собестианский, "Учения о национальных особенностях характера и юридического быта древних славян" (Харьков, 1892); Ягич, "Bibliograf. Uebersicht ü ber die slav. Philologie" (1870—76, в "Archiv f. slav. Philol., т. I, 1876, стр. 465—607), и Ф. Пастернек, то же для 1876—91 г. ("Archiv", Supplement-Band, 1892); Пыпин и Спасович, "История славянских литератур" (1879—81); "Письма к М. Л. Погодину из слав. земель" (М., 1879); П. Лавровский, "О ùspĕchu slavistiky v Rusku" ("Casopis Musea kral. Česk&uot;, 1860); А. Котляревский, "Usp ĕchy slavistiky na Rusi v posledn. dobe, 1860—72" ("Casopis M. K. Č.", 1874); А. Пыпин, "Русское С. в XIX в." ("Вестн. Европы", 1889, кн. 7, 8, 9); А. Кочубинский, "Начальные годы русского славяноведения" (Одесса, 1880). К. Грот.
Определение слова «Славяноведение» по БСЭ:
Славяноведение - славистика, наука о славянах, объединяющая ряд научных дисциплин, изучающих историю, литературу, язык, фольклор, этнографию, экономику, искусство и религию в прошлом и настоящем, памятники материальной и духовной культуры славян. В слав. странах проблематика, относящаяся к истории, культуре, языку каждой данной страны, в понятие С. условно не включается (она изучается в рамках отечественной истории, филологии и других отраслей общественных наук той или иной страны).
Развитие славяноведения до начала 20 в. Истоки С. восходят ко времени возникновения и укрепления первых слав. государств, когда была осознана и письменно зафиксирована идея славянской взаимности, славянского этнического единства
(«Повесть временных лет» Нестора, хроники Галла Анонима и Козьмы Пражского, «Летопись попа Дуклянина» и др.). Интерес к славянству проявляется и в более поздних исторических и художественно-публицистических памятниках эпохи феодализма (гуситские трактаты, чешская рифмованная хроника Далимила, летопись Пулькавы и др.,
«История Польши» Я. Длугоша, «Трактат о двух Сарматиях» Матвея из Мехова, история Марцина Кромера, произведения польского поэта Я. Кохановского, русские летописи и хронографы, белорусско-литовское и украинское летописание, трактат
«О происхождении и судьбах славян» В. Прибоевича и др.). В 17 в. повышенное внимание к прошлому и настоящему славянских народов отразилось в учёной деятельности хорватов Ю. Крижанича и П. Витезовича, в сочинениях далматинского историка М. Орбини
«Славянское царство» (1601), в переводах в России с польского исторических сочинений (М. Стрыйковского и др.). Сознание славянской общности создало условия для зарождения научного С., чему способствовали также успехи античной филологии и переход к научным методам издания средневековых источников. Славяноведение (а также сам термин «С.», или славистика)
возникло во 2-й половине 18 в. как дисциплина в основном филологическая, занимающаяся главным образом изучением языка и литературы слав. народов, их древностей, изданием и критикой преимущественно древнейших письменных памятников. Успех славистических исследований в славянских странах в конце 18 - начале 19 вв. в значительной мере был связан с подъёмом национально-освободительного движения у западных и южных славян, с периодом Просвещения, а также национальным подъёмом и ростом симпатий в прогрессивных кругах русского общества к угнетённым славянским народам. Как наука С. оформилось раньше других стран в Чехии, где его зачинателем выступил И. Добровский, определивший в своих трудах почти весь круг проблем, связанных с дальнейшим развитием славянской филологии. Важную роль сыграли труды И. Юнгмана, Ф. Челаковского, Ф. Палацкого, В. Ганки. Для укрепления чувства славянской общности особое значение имела литературная деятельность словака Я. Коллара.
«Славянские древности» (1837) П. И. Шафарика стали отправным трудом для славянской археологии и этнографии, филологических и историко-славистических. сравнительных исследований. В 18 в. отражением возросшего интереса к истории славянских народов явилась в Болгарии
«История славено-болгарская» (1762) Паисия Хилендарского, в Черногории - деятельность В. Петровича, в Сербии - И. Раича и З. Орфелина. Значительный вклад в С. южных славян внесли В. Караджич, создатель сербского литературного языка, собиратель народный песен, автор
«Сербского словаря» (1818), и Дж. Даничич, автор «Словаря из литературных сербских древностей» (ч. 1-3, 1863-64), словенец В. Копитар, болгары Г. Раковский, Л. Каравелов. В области фольклористики в середине 19 в. работали братья Д. и К. Миладиновы. Углублявшийся интерес к С. проявлялся и у представителей Иллиризма хорватов Л. Гая, И. Кукулевича-Сакцинского, деятеля словенского и хорватского возрождения С. Враза.
Зарождению С. в России предшествовали труды М. В. Ломоносова, обратившего внимание на родство славянских языков, на роль церковнославянского языка в формировании русского литературного языка, на историческую роль славян в мировой культуре. Вопросами славянских древностей интересовался и русский историк В. Н. Татищев, к славянским сюжетам обращались в конце 18 - начале 19 вв. И. Н. Болтин, Н. М. Карамзин и др. В целом, как и в других странах, в России С. было ещё мало дифференцированной научной областью с преобладанием филологии и характерных для неё методов критики источников и научного анализа. В организации научных славистических исследований в России большую роль сыграл кружок Н. П. Румянцева и А. С. Шишкова, к которому примыкал А. Х. Востоков. Важную роль не только в развитии русской, но и болгарской славистики сыграли работы филолога и историка-слависта Ю. И. Венелина.
В Польше в конце 18 в. одним из основоположников С. был учёный и общественный деятель Я. Потоцкий. В 1-й половине 19 в. в области славянского языкознания в Польше работали С. Линде, Ю. Мрозиньский, А. Кухарский: историей, археологией и этнографией слав. народов занимались В. Суровецкий и З. Доленга-Ходаковский, славянской фольклористикой - О. Кольберг. Значительным явлением в истории польского С. был
«Курс славянской литературы» (1841-49) А. Мицкевича, сыгравшего особо важную роль в распространении знаний о славянском мире в странах Западной Европы. К сюжетам из истории славянских народов обращался И. Лелевель. Крупным трудом по С. была 4-томная
«История славянского права» (1832-35) В. А. Мацеёвского.
С возникновением С. в славянских странах начало распространяться С. и в Западной Европе (Франция, Италия, Англия и особенно Германия). В 18 в. начало изучению в Германии славянской культуры положил И. Г. Гердер. В России ряд трудов по истории славян был написан немцем А. Л. Шлёцером. В Бонне (с 1850 в Праге) работал А. Шлейхер, исследовавший слав. языки и введший слав. материал в свой
«Компендиум» (1861-62).
В 1-й половине 19 в. стали возникать первые кафедры С. в университетах слав. и неславянских стран: кафедра славянских языков и литератур, возглавленная А. Мицкевичем в Коллеж де Франс в Париже в 1840, кафедры С. в Венском, Лейпцигском, Берлинском, Будапештском и других университетах. В России они были открыты в 1830-е гг. при Московском, Петербургском, Казанском и Харьковском университетах, где в 40-е гг. ими руководили профессор О. М. Бодянский, И. И. Срезневский, П. И. Прейс, В. И. Григорович. Этот период был связан с открытием и накоплением богатого исторического, филологического, лингвистического и этнографического материала, описаний рукописей, с обработкой текстов, созданием словарей, грамматик, фольклорных собраний.
Во 2-й половине 19 - начале 20 вв. наблюдается значительный подъём С. Появились специальные славистические периодические издания, возникли славистические научные общества. Усиливалась дифференциация входивших в С. дисциплин. При преобладании филологической проблематики развивались исторические, этнографические и другие исследования; в самой филологии происходило обособление собственно литературоведческих исследований. С. из комплексной (с преобладанием филологии) дисциплины превращалось в комплекс самостоятельных научных дисциплин. Значительное место в С. стали занимать конкретные монографические филологические и лингвистические исследования (словенца Ф. Миклошича, хорвата Н. В. Ягича, поляка Я. Бодуэна де Куртенэ, чеха Я. Гебауэра, поляка В. Неринга и др.). В России филологи-слависты исследовали главным образом сравнительное слав. языкознание, старославянский язык, историю, фонетику, грамматику и диалектологию славянских языков: Ф. И. Буслаев, А. А. Потебня, Ф. Ф. Фортунатов, А. И. Соболевский, М. Н. Сперанский, А. Шахматов, работавший также и над проблемой славянского этногенеза.
Труды Шахматова, посвященные русскому летописанию, способствовали подъёму и историко-славистических исследований. Существенный вклад в изучение славянской мифологии внесли А. Н. Афанасьев, В. Ф. Миллер. Славянский фольклор, историю полабо-прибалтийских и южных славян изучал А. Ф. Гильфердинг. Историю славянской культуры и древнюю историю славян в их отношении к Византии, народам других стран исследовал В. И. Ламанский, сделавший немало для развития славянской этнографии. Историей славянского права занимался Ф. Ф. Зигель. Одним из первых поставил проблему истории славянских литературных языков А. С. Будилович. Носителями демократических традиций в разработке проблем С. в 19 в. являлись русские революционные демократы - А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, В. Г. Белинский, народники - П. Л. Лавров и др.
В начале 20 в. получила известность московская лингвистическая школа Фортунатова, заложившая основы точного (формального) исследования языка. Основная заслуга в создании русской сравнительно-исторической школы литературоведения принадлежит А. Н. Веселовскому; ценны работы по славянскому язычеству его ученика Е. В. Аничкова. С литературоведческими исследованиями в России выступили А. Л. Погодин, деятель польской и русской культуры В. Д. Спасович, на Украине - И. Я. Франке, В. Г. Щурат, М. С. Возняк, в Польше - А. Брюкнер, в Чехии и Словакии - Я. Влчек, Я. Якубец, Ф. Шальда, в Болгарии - И. Шишманов, Д. Благоев, Б. Пенев, в Сербии - И. Скерлич, П. Попович, в Хорватии - М. Шрепел.
Началась систематическая научная разработка вопросов серболужицкой филологии и истории (Я. Э. Смолер, М. Горник, Я. Мука). Появились обобщающие труды по славянским литературам: в Чехии - И. Поливки, в России - А. Н. Пыпина. Вышли монографии по конкретным проблемам истории славянских народов: раннеславянским передвижениям, истории славянского права, реформации в славянских странах, национально-освободительному движению и др. (в России и Болгарии - М. Дринова, в России - Н. Н. Любовича, А. С. Трачевского, В. В. Макушева, Ф. И. Успенского, Ф. И. Леонтовича, Ф. Я. Фортинского, А. А. Котляревского, А. Н. Ясинского, в Болгарии - В. Н. Златарского, в Польше - Р. Губе, О. Бальцера, А. Павиньского, в югославянских землях - Ф. Рачки, И. Рувараца, Б. Богишича, С. Новаковича, в Чехии - К. Иречека). Заметное место в развитии славянских этнографических исследований в России занимают труды П. А. Ровинского. Крупным событием в С. было издание
«Славянских древностей» (т. 1-4, 1902-34) чешского историка, археолога и этнографа Л. Нидерле. Межславянским связям с древнейших времён посвятил в России большой труд историк И. И. Первольф; русский историк М. К. Любавский издал
«Историю западных славян» (1912).
Во 2-й половине 19 - начале 20 вв. в С. неславянских стран выступали французские историки Л. Леже, Э. Дени, А. Рамбо; славистические исследования появляются в Германии (труды А. Лескина, Л. Ранке, Э. Бернекера, Р. Траутмана), Румынии (труды Б. Хашдеу, И. Богдана), Великобритании.
В середине 19 в., когда К. Маркс и Ф. Энгельс выработали материалистическое понимание истории, С. впервые получило последовательно научную методологическую основу. Решающей предпосылкой в становлении марксистского С. явилось развитие В. И. Лениным марксистской теории и методологии исторического исследования.
Славяноведение в новейшее время. Торжество марксистско-ленинской методологии исследования в общественных науках сначала в СССР, а после 2-й мировой войны 1939-45 и в других социалистических странах позволило не только расширить рамки С. за счёт включения в него новой исторической проблематики, но и по-новому подойти к изучению всех основных проблем С.
Советское С. Для С. периода, предшествовавшего 2-й мировой войне, характерно сохранение доминирующей роли филологических исследований. В то время подводили итоги своих дореволюционных исследований П. А. Лавров, Е. Ф. Карский, В. Н. Щепкин, Н. К. Грунский и др. Публикаторская деятельность советских историков, углублённое изучение внешней политики царизма, истории революционного и рабочего движения в России и других славянских странах создавали научно-методологические и источниковедческие стимулы для организации в СССР широких славистических исследований.
Активно участвовали в становлении советского С. и эмигрировавшие в СССР историки-марксисты славянских стран Г. Бич, Х. Кабакчиев, Ю. Красный, Я. Витковский и др., продолжавшие в эмиграции заниматься отечественной историей. В 20 - начале 40-х гг. появились первые работы по слав. литературам 19-20 вв. (Н. С. Державина, А. В. Луначарского, В. Г. Чернобаева), по славянской фольклористике, капитальный труд
«Славянское языкознание» (1941) А. М. Селищева, по славянской акцентологии (М. Г. Долобко, Л. А. Булаховского), по древнеславянским памятникам (Г. А. Ильинского, Н. Н. Дурново, В. В. Виноградова, В. М. Истрина), по слав. этнографии (Д. К. Зеленина). Существовавший в 1930-34 институт С. АН СССР в Ленинграде ставил задачу организовать комплексные славистические исследования в СССР, однако его деятельность не имела значительных масштабов (из-за ошибочной оценки общественной роли С. представителями школы М. Н. Покровского и Н. Я. Марра). Перелом в дальнейшем становлении С. произошёл в канун и во время 2-й мировой войны, когда с организацией историко-славистических центров в институте истории АН СССР, МГУ (кафедры истории южных и западных славян, славянской филологии) и ЛГУ были созданы предпосылки для решения одной из основных задач сов. С. - подготовки историков и филологов-славистов. Значительный вклад в организацию славистических исследований внесли Б. Д. Греков, Ю. В. Готье, В. И. Пичета, М. Н. Тихомиров, Н. П. Грацианский, чехословацкий славист и общественно-политический деятель З. Неедлы.
На рубеже 1946-47 было создано центральное комплексное славистическое учреждение (с 1968 - Славяноведения и балканистики институт АН СССР); возникли кафедры и группы в университетах Ленинграда, Киева, Львова, Минска, Воронежа, Харькова, Саратова, в АН УССР. В 1956 организован Советский комитет славистов. Были установлены тесные научные контакты с учёными НРБ, ПНР, ЧССР. СФРЮ и других стран. В 50-60-х гг. созданы крупные обобщающие труды по истории зарубежных славянских стран (Болгарии, Польши, Чехословакии, Югославии). Продолжалось исследование основных социально-экономических процессов исторического развития слав. стран, межславянских связей.
Началось изучение культурных преобразований в зарубежных славянских странах в послевоенный период. Важное место в С. заняли вопросы, связанные с ролью славянских народов в европейском и мировом историческом процессе на всех его этапах, вопросы межславянских отношений, славянского этногенеза, связей славянских народов с другими народами Центральной и Восточной Европы, Балкан, славяно-германских отношений (работы Б. А. Рыбакова, П. Н. Третьякова, Ю. В. Бромлея, В. Д. Королюка и др.), славяно-византийских отношений (Г. Г. Литаврина и др.), истории полабо-прибалтийского славянства, крестьянства и развития городов в феодальном славянском обществе (Л. В. Разумовской, Д. Л. Похилевича), гуситского революционного движения в Чехии (Б. Т. Рубцова и др.).
Исторические отношения и связи России с южными и западными славянами (в эпоху феодализма) отражены в работах С. К. Богоявленского, И. Б. Грекова, А. С. Мыльникова, Ф. П. Шевченко и др. Национально-освободительная борьба южных славян в 18-19 вв., т. н. национальное возрождение, социально-экономическое развитие славянских стран Балканского полуострова и их связи с Россией исследованы в работах С. А. Никитина, И. С. Достян, В. Г. Карасёва, В. И. Фрейдзона, И. И. Лещиловской и др. Исследования, посвященные участию слав. народов в революционных событиях 1848, обобщены в коллективном труде
«Революции 1848-1849», в работах И. И. Удальцова и др. Истории развития капиталистических отношений в польских землях и вопросам формирования польской нации, польскому национально-освободительному движению, антифеодальной борьбе польского крестьянства, аграрной реформе 1864 и русско-польским революционным связям 19 в. посвящены работы И. С. Миллера, И. И. Костюшко, И. М. Белявской, В. А. Дьякова, А. Ф. Смирнова, П. Н. Ольшанского и др. Значительное место занимает проблематика истории рабочего и национально-освободительного движения в славянских странах во 2-й половине 19 - начале 20 вв., а также накануне и в период 1-й мировой войны 1914-18 (работы И. А. Хренова, А. Я. Манусевича, Ю. А. Писарева, Я. Б. Шмераля, М. В. Миско, А. Х. Клеванского, В. А. Жебокрицкого, С. М. Стецкевича и др.). Вопросам политического и экономического развития славянских стран в межвоенный период, рабочего движения посвящены работы М. А. Бирмана и др. Значительные успехи достигнуты в разработке проблематики истории 2-й мировой войны и возникновения социалистического строя в странах Центральной и Юго-Восточной Европы, социально-экономических преобразований этих стран и их взаимного сотрудничества (А. И. Недорезов, Л. Б. Валев, В. К. Волков).
С середины 50-х гг. заметное место в С. занимают работы по истории искусства слав. народов, межславянских культурных связей (П. Г. Богатырева, И. Ф. Бэлзы, Н. И. Кравцова, В. Н. Лазарева и др.), по истории С. Большой размах приобрело изучение польской классической литературы (С. С. Советов, И. К. Горский, Б. Ф. Стахеев, В. В. Витт), формирования романтизма и критического реализма в чешской и словацкой литературах и их связей с русской литературой (А. П. Соловьева, С. В. Никольский, Л. С. Кишкин), болгарской литературы (В. И. Злыднев, Л. В. Воробьев, К. Н. Державин), зарождения литературы социалистического реализма (С. А. Шерлаимова).
Революционная литература 20-х гг. 20 в., становление метода социалистического реализма, теоретические основы сравнительного изучения славянских литератур исследованы Д. Ф. Марковым. В конце 50 - 60-х гг. были созданы обобщающие труды по истории болгарской, чешской, словацкой, польской литератур 19-20 вв. Изучены связи русской литературы с литературой и письменностью югославянских народов (Д. С. Лихачев), начато исследование аналогичных западно-славянских связей (А. И. Рогов); определена роль слав. литератур в общеевропейском Ренессансе (И. Н. Голенищев-Кутузов). Исследуются связи и контакты зарубежных славянских литератур с русской и советской литературой (К. А. Копержинский, М. П. Алексеев, А. И. Белецкий, И. Возняк), славянский фольклор (Б. Н. Путилов, Ю. И. Смирнов, В. Е. Гусев). Ряд работ посвящен быту, материальной и духовной культуре, обычаям зарубежных славян (С. А. Токарев, К. В. Чистов, О. А. Ганцкая, М. С. Кашуба, Н. Н. Грацианская, Л. В. Маркова, Н. Н. Велецкая).
Крупных успехов в 50-70-х гг. достигло славянское языкознание. Вышел 2-томный «Очерк сравнительной грамматики славянского языка» (1961-74) С. Б. Бернштейна. Появились исследования по праславянским языкам (П. С. Кузнецов, В. К. Журавлёв, В. В. Мартынов, В. Н. Топоров), балто-славянским отношениям (В. В. Иванов, В. М. Иллич-Свитыч, Б. А. Ларин), славянской акцентологии (В. А. Дыбо, Л. А. Булаховский, В. В. Колесов), слав. глоттогенезу (Ф. П. Филин и др.), этимологии (О. Н. Трубачёв). Разрабатываются синхронные методы исследования современных славянских языков (И. И. Ревзин и др.), созданы грамматики болгарского, чешского, сербо-хорватского, нижнелужицкого языков (Ю. С. Маслов, А. Г. Широкова, В. П. Гудков, М. И. Ермакова), работы по истории болгарского (Е. В. Чешко, Е. И. Демина, И. К. Бунина), сербского (Р. В. Булатова) языков. Изданы атласы болгарских говоров в СССР и, совместно с болгарскими учёными, юго-восточных диалектов Болгарии (1963); изучались серболужицкие диалекты (Л. Э. Калнынь), восточнославянские, карпатские и полесские диалекты в сравнении с южно- и западнославянскими
(«Карпатский диалектологический атлас», 1967; работы Г. П. Клепиковой, Т. В. Поповой, Н. И. Толстого, Г. А. Цыхуна). Возрос интерес к топонимике (В. А. Никонов, Э. М. Мурзаев, Е. М. Поспелов), развивается балканистика, тесно связанная со славистическими проблемами и в историческом и в типологическом аспектах. Значительное место в работе советских славистов занимает и традиционная для русского С. проблематика старославянского языка (труд Селищева «Старославянский язык», 1951-52; работы В. В. Бородич, А. С. Львова, Л. П. Жуковской, К. И. Ходовой, Р. М. Цейтлин, Е. М. Верещагина, Б. А. Успенского),
в сотрудничестве с чехословацкими учёными готовится словарь древнейших старославянских текстов.
С. в зарубежных славянских странах. В межвоенный период наиболее крупные научные силы в С. зарубежных славянских стран представляло чешское С., в котором продолжалось историко-филологическое исследование кирилло-мефодиевской проблемы и церковно-славянской традиции средневековой Чехии (В. Халоупецкий, Ф. Грушовский, И. Вайс, М. Вейнгарт, В. Вашица), славянских литератур и фольклора (Ф. Вольман, И. Горак, Я. Махаль, Ю. Доланский, М. Мурко). Пражский лингвистический кружок (Н. С. Трубецкой, В. Матезиус, Б. Гавранек, Я. Мукаржовский, Б. Трнка, С. Карцевский) внёс существенный вклад в развитие славянского языкознания и литературоведения. По чешской и словацкой этнографии работали К. Хотек, В. Пражак, Б. Вацлавек, И. Кубин. Важное место в чешской С. занимали проблемы межславянских, особенно чешско-русских, связей (И. Мацурек, русские историки А. В. Флоровский, В. А. Францев). Аналогичная проблематика изучалась и в польского С., где велись работы по сравнительной славянской этнографии, отчасти филологии и истории. Труды К. Мошиньского
(«Народная культура славян», т. 1-2, 1929-39 и др.) дополняли современным материалом классических сочинений Л. Нидерле («Жизнь древних славян» и др.), закладывали основы синхронного изучения материальной и духовной культуры славян. Они имели большое значение для изучения этногенеза славян, так же как и
«Введение в историю славян» (1927) Я. Чекановского, исследования лингвиста Т. Лера-Сплавинского и др. В сфере славянской диалектологии большие заслуги принадлежат К. Нитшу и М. Малецкому. Продолжалось изучение старославянского права и полабо-прибалтийских славян (Ю. Видаевич, К. Тыменецкий и др.), русской литературы и языка (В. Ледницкий и др.). В Болгарии изучались славянская филология, кирилло-мефодиевская проблема, роль древнеболгарской письменности в культурной истории славян, славянская диалектология и сравнительное языкознание (Б. Цонев, А. Теодоров-Балан, Л. Милетич, С. Младенов, И. Иванов и др.), сравнительная этнография и фольклор (М. Арнаудов, С. Романский, Х. Вакарельский).
В Югославии интенсивное развитие историко-этнографических исследований связано с деятельностью школы И. Цвийича и его последователей (Т. Джорджевич, И. Эрделянович, В. Чайканович), а также этнологов (М. Гавацци и Н. Жупанич). Югосл. языкознание и филология развивались благодаря усилиям А. Белича, Т. Маретича, Р. Нахтигаля, Ф. Рамовша, С. М. Кульбакина, Б. Поповича, И. Приятеля, И. Бадалича и др. Националистический характер, всё более усиливавшийся в ответ на политику германского империализма, имели труды, издававшиеся в Польшей Чехословакии по истории польско-немецких и чешско-немецких отношений. Буржуазному С. противостояли работы прогрессивных историков культуры, литературоведов, литературных критиков (З. Неедлы и др. - в Чехословакии, Г. Бакалов, Т. Павлов и др. - в Болгарии, И. Фик, Ф. Фидлер и др. - в Польше).
Первостепенной задачей историков зарубежных славянских стран после установления в них социалистического строя была подготовка квалифицированных марксистских кадров. Их внимание сосредоточилось на изучении узловых проблем отечественной истории: история крестьянства и его классическая борьба, формирование пролетариата, развитие рабочего движения, национально-освободительное движение 19 - начала 20 вв. и антифашистская борьба в годы 2-й мировой войны. Стало возможным перейти к созданию обобщающих исследований по отечественной истории. В Польше и Чехословакии проблемами славянского этногенеза занимаются как историки и археологи, так и лингвисты.
Большое место в научных исследованиях отводится великоморавской проблематике и связанному с ней изучению литературной и церковно-политической деятельности Кирилла и Мефодия (в Чехословакии - Л. Хавлик, В. Груби, Я. Декан, Ф. В. Мареш и др., в Болгарии - В. Киселков, Е. Георгиев, К. Куев и др., в Польше - Ю. Видаевич и др.). В Польше и Югославии появились новые исследования по истории державы Само (работы польского учёного Г. Лябуды, словенского - Б. Графенауэра). Общей для исследователей слав. стран явилась проблема формирования раннефеодальной государственности, возникновения слав. города и - для западных славян - проблема средневековой нем. колонизации (в Польше - К. Тыменецкий, Х. Ловмяньский, А. Гейштор, В. Хенсель, З. Качмарчик и др.). Разрабатываются проблемы старославянского права (В. Ванечек и др. - в Чехословакии, Ю. Бардах и др. - в Польше) и полабо-прибалтийского славянства (Лябуда и др. - в Польше, Л. Грабова, Х. Булин и др. - в Чехословакии). Крупным вкладом в С. является издание польск. славистами многотомного
«Словаря славянских древностей» (т. 1-4, 1961-72-). Славяно-германские отношения исследуются в Чехословакии (З. Фиала и др.), Польше (Я. Паевский, З. Войцеховский, Ю. Геровский, К. Пиварский и др.), Болгарии (В. Паскалева, Х. Христов и др.). Югославские учёные уделяют внимание средневековой нем. колонизации в Словении (М. Кос и др.), словено-германским отношениям в эпоху национального возрождения (Ф. Цвиттер и др.). В области средневековой истории в Болгарии и Югославии исследуются переселения славян на Балканский полуостров, образование здесь раннефеодальных государств, городов, славяно-византийские отношения (в Болгарии - Д. Ангелов, И. Дуйчев, Н. Тодоров и др., в Югославии - Г. Острогорский и др.), изучаются сербо- и болгаро-турецкие, болгаро- и сербо-греческие, хорвато-венгерские, хорваго-итальянские отношения более поздних периодов (14-19 вв.); словацкими и польскими историками - словацко-венгерские и польско-венгерские отношения.
Большое место в С. зарубежных славянских стран занимает изучение истории СССР - России, Украины и Белоруссии (в Польше - Л. Базылёв, М. Ваврыкова, З. Млынарский, П. Лоссовский, В. Сливовская, А. Подраза, А. Попе и др., в Чехословакии - Б. Застерова и др.) Изучаются русско-польские отношения и революционные связи (С. Кеневич и др.), продолжается совместная советско-польская публикация документов о Польском восстании 1863-64. Внимание польских историков привлекают проблемы новой и новейшей истории Балкан и Австро-Венгрии (Х. Батовский и др.). В Чехословакии успешно разрабатываются вопросы русско-чешских экономических связей до конца 18 в., русско-чешских культурных и политических отношений в конце 18 - 20 вв. (Ч. Аморт, В. Краль, Я. Вавра, В. Чейхан и др.). Изучается весь комплекс проблем польско- и чехословацко-советских отношений, в том числе участие польских и чехословацких интернационалистов в Октябрьской революции 1917.
В области русско-болгарских и русско-югославских отношений в эпоху феодализма и особенно в новое время работают историки и историки культуры И. Снегаров, А. Василев, П. Н. Русев (в Болгарии), Б. Павилевич, Д. Перович, В. Мишин (в Югославии) и др. В Болгарии (В. Хаджиниколов и др.) и Югославии изучаются вопросы советско-болгарских и советско-югославских. отношений и сотрудничества в их историческом развитии.
Литературоведение в послевоенный период интенсивно изучает общие процессы в развитии славянских литератур, проблемы их взаимодействия с русской и западноевропейскими литературами (в Чехословакии - Ю. Доланский, К. Крейчи, А. Мраз, Д. Дюришин, С. Вольман, Р. Паролек, М. Пишут, в Польше - В. Якубовский, Т. Грабовский, М. Якубец, М. Р. Маёнова, Б. Бялокозович, в Болгарии - Е. Георгиев, В. Велчев, С. Русакиев, П. Динеков, в Югославии - И. Бадалич, А. Флакер, В. Вулетич, Дж. Живанович, Дж. Трифунович, С. Суботин, М. Павич). Пражская (Мукаржовский и др.) и польская школы поэтики и фольклористики, изучая собственные национальные литературы, пришли к ряду выводов общелитературоведческого характера.
Систематизация и издание фольклора осуществляются в Польше (Ю. Кшижановский и др.), Болгарии (Динеков и др.), Югославии. Расширились тематика и объём работ по славянскому языкознанию, выполненных как по традиционным компаративным проблемам (И. Махек, З. Штибер, Ф. Славский - в Польше, К. Горалек, В. Махек - в Чехословакии, В. Георгиев, И. Леков - в Болгарии, Р. Бошкович, С. Ившич, П. Скок, Ф. Безлай - в Югославии), так и по проблемам структурного описания языков (Б. Гавранек - в Чехословакии, В. Дорошевский - в Польше, П. Ивич - в Югославии, Л. Андрейчин - в Болгарии); широкий размах приняла лексикографическая работа (этимологические, диалектные словари), выходят исследования по лингвогеографии (Л. Заремба, М. Карась, З. Штибер, К. Дейна - в Польше, С. Утешени - в Чехословакии, С. Стоиков - в Болгарии, и др.) и ономастике (Я. Шмилауэр - в Чехословакии, С. Роспонд, В. Ташицкий - в Польше, Ф. Безлай, М. Павлович - в Югославии, В. Георгиев - в Болгарии, и др.). Крупное научное событие - ведущаяся всеми академиями слав. стран (включая СССР) работа по созданию «Общеславянского лингвистического атласа».
В тесных контактах со С. в СССР и в зарубежных славянских социалистических странах развивается С. в Венгрии, Румынии и ГДР. Большое значение в этих странах уделяется изучению славяно-венгерских, славяно-румынских, славяно-германских и особенно русско-германских политических, экономических, культурных отношений и языковых связей (И. Переньи, Э. Нидерхаузер, И. Дольманьош, И. Кнежа, З. Балецки, Л. Хадрович, О. Ашбот, Ш. Бонкало и др. - в Венгрии, Э. Петрович, И. Пэтруц, Г. Михаилэ, Д. Богдан - в Румынии, З. Михальк и др. - в ГДР). Особенное внимание уделяется исследованию революционных событий 1848-49 и характеру венгерско-славянских (Э. Андич, А. Моди и др.) и румынско-славянских (И. Фашениану, Н. Чеахир и др.) отношений в этот период. Появляются исследования и публикации по вопросам внешней политики Венгрии и Румынии в межвоенное время (Е. Кампус и др. - в Румынии) и периода 2-й мировой войны (выход Румынии и Венгрии из состава гитлеровской коалиции, их совместная со славянскими народами борьба против фашизма), а также вопросам сотрудничества Венгрии и Румынии со славянскими социалистическими странами в послевоенный период (П. Константинеску-Яшь, И. Купша, Г. Матей и др. - в Румынии, Я. Харашани, Ш. Тот и др. - в Венгрии).
Важное место в С. ГДР занимает критика западно-германской историографии по славистической тематике (Б. Спиру, Ф. Х. Генцен, Э. Вольфграм и др.), изучение немецко-русских (Б. Видера, К. Грау и др.) и немецко-советских (Л. Штерн, А. Норден, Г. Розенфельд и др.) немецко-польских (И. Калиш, В. Базлер, И. Май и др.), немецко-чешских (Г. Пейкерт, К. Оберман и др.) отношений, русско-немецких научных связей (Э. Винтер, И. Тецнер, Г. Морман и др.). Широко организовано в ГДР изучение истории, языка, культуры сербов-лужичан, начато археологическое изучение полабо-прибалтийского славянства (Ф. Метчк, Я. Шольта, Н. Шиллер, Я. Брачкачк). Значителен вклад славистов ГДР в изучение древней славянской топонимики (Р. Траутман, Р. Фишер, Э. Айхлер), в исследование славянско-немецких, в первую очередь русско-немецких, литературных связей (Г. Цигенгайст, Г. Гразгоф, Х. Рааб, Э. Рейснер, Э. Винтер и др.) и др., филологических и лингвистических проблем (Р. Эккерт, Х. Х. Бильфельдт, П. Летч и др.).
В капиталистических странах значительным славистическим центром в межвоенный период были французский институт славянских исследований в Париже (директора А. Мейе, А. Мазон), организованные довоенной Германией славистической кафедры в Лейпциге и Берлине (руководители Р. Траутман, М. Фасмер), созданный в буржуазной Чехословакии немецкий университет в Праге (Г. Геземан, Э. Шневейс и др.). Наряду с журналами учёные-слависты этих учреждений издали ряд монографий по славянской истории, этнографии, филологии, языкознанию (учёных Франции - Ф. Дворника, А. Вайяна, Л. Теньера, Ж. Патуйе, П. Паскаля, Э. Омана и др., учёных довоенной Германии - П. Дильса, Г. Вейганда, О. Гецша, Г. Стелина, М. Брауна и др.). В межвоенный период возникает научная славистика в Италии (Э. Ло-Гатто, Дж. Мавер, А. Крониа), скандинавских странах (О. Брок, Р. Экблом, А. Стендер-Петерсен, Х. С. Станг и др.), Великобритании и США.
После 2-й мировой войны 1939-45 число кафедр С. и институтов в Западной Европе и США значительно возросло. В США славистика развивалась отчасти за счёт привлечения европейских учёных (Р. Якобсон, В. Ледницкий, К. Тарановский, Б. Унбегаун, Г. Бирнбаум, Н. Прибич и др.), отчасти за счёт собственных кадров (Р. Г. Лорд, В. Б. Эджертон, Д. С. Уорт, Э. Станкевич, Г. Лант и др.). Исключая работы по т. н. советологии, принесшие значительный вред науке, американское С. достигло определённых успехов в решении ряда научных задач. Объективный характер исследований присущ и многим славистам ФРГ (М. Браун, Э. Кошмидер, Р. Олеш, А. Шмаус, И. Шлютц, Л. Мюллер и др.).
Продолжают исследования слав. стран, их истории, языка и литературы французские слависты (А. Гранжар, М. Эрар, Р. Порталь, Ж. Патуйе, Ж. Вейренк, Ж. Леписье, П. Гарде и др.). Повысился интерес к С. в Италии (Э. Гаспарини, Р. Пиккио, Б. Мериджи, С. Грачотти, К. Вердиани, Ф. Вентури и др.). Английское С. в послевоенный период также делает значительные успехи в трудах В. К. Мэтьюса, С. Коновалова, Б. Унбегауна, Р. Отти и др. Традиции венской кафедры, одной из старейших славистических кафедр, продолжают в Австрии И. Хамм, Ф. В. Мареш, А. В. Исаченко, Г. Хютль-Уорт, Г. Вытшенс и др. В других европейских капиталистических странах С. представлено меньшим числом учёных, однако их научный уровень высок: В. Р. Кипарский, И. С. Вахрос, Э. Ниеминен (Финляндия), К. О. Фальк, Г. Якобсея (Швеция), Х. Станг, А. Галлис (Норвегия), К. Стиф, Г. Сване (Дания) и др. Развивается С. в Индии, на Ближнем Востоке, в Австралии.
Большое значение в развитии С. имеют международные славистические съезды [1-й - в Праге, 1929; 2-й - в Варшаве и Кракове, 1934; изданы материалы 3-го съезда, намечавшегося на 1939 в Белграде (не состоялся); 4-й - в Москве, 1958; 5-й - в Софии, 1963; 6-й - в Праге, 1968; 7-й - в Варшаве, 1973], организуемые Международным комитетом славистов совместно с национальными комитетами.
Крупнейшие центры С.: институт истории Восточной Европы и юго-восточных стран, институт славянской филологии и древностей (Австрия); институт балканистики (НРБ); Славянское общество (Великобритания); институт серболужицкого народоведения при Академии наук ГДР; институт славянской филологии (Италия); институт славяноведения ПАН (ПНР): институт по изучению стран Юго-Восточной Европы Румынской АН (СРР); институт славяноведения и балканистики АН СССР; Объединённый комитет С. (США); институт С. (Франция); общество по изучению Юго-Восточной Европы (ФРГ); институты истории европейских социалистических стран ЧСАН и САН (ЧССР); Старославянский институт (СФРЮ).
Основные издания по С.: «Wiener Slavistisches Jahrbuch» (W., с 1950); «Etudes balkaniques» (Sofia, с 1964); «Oxford Slavonic Papers» (Oxf., с 1950); «The Slavonic and East European Review» (L., с 1922);
«Studia Slavica» (Bdpst, с 1954); «Letopis»(Budysin, с 1952); «Zeitschrift fьr Slavistik» (В., с 1956); «Scando-Slavica» (Kbh., с 1954); «Ricerche slavistiche» (Roma, с 1952); «Slavistica»
(Winnipeg, с 1948); «Pamiętnik słowiński» (Krakуw, с 1949); «Rocznik slawistyczny» (Wroclaw - Krakуw - Warsz., с 1908); «Slavia antiqua» (Poznań, с 1948); «Slavia occidentalis»
(Poznan, с 1921); «Slavia orientalis» (Warsz., с 1952); «Romanoslavica» (Buc., с 1958); «Советское славяноведение» (М., с 1965); «Словянське мовознавство» (Київ, с 1958); «Українське словянознавство»
(Київ, с 1970), «Словянське литературознавство i фольклористика» (Київ, с 1965); «Slavic Review» (N. Y., с 1941); «Sudost-Forschungen» (Mьnch., с 1936); «Zeitschrift fьr Slavische Philologie»
(Hdlb., с 1925); «Slavia» (Praha, с 1922); «Slovansky prehied» (Praha, с 1898); «Slovanske studie» (Brat., с 1957); «Byzantinoslavica» (Praha, с 1929); «Jyжнословенски филолог» (Београд, с 1913).
Источники: Документы к истории славяноведения в России (1850-1912), М. - Л., 1948.
Лит.: Ягич В. И., История славянской филологии, СПБ, 1910; Очерки истории исторической науки в СССР, т. 1-4, М., 1955-66; Советское славяноведение. Обзор литературы, М., 1963; Советское славяноведение. Литература о зарубежных славянских странах на русском языке. 1918-1960, М., 1963; Кравчук Р. В., З iсторii словяньского мовознавства, Ки
їв, 1961; Королюк В. Д., Советские историко-славистические исследования (1917-1967), «Советское славяноведение», 1967, № 5; Злыднев В. И., Изучение зарубежных славянских литератур в Советском Союзе (1917-1967), там же; Бернштейн С. Б., Советской славянской филологии 50 лет, там же; Советское языкознание за 50 лет, М., 1967.
В. Д. Королюк.
Славяновед
Славяноведение
Славяноведения И Балканистики Институт (Исб) Ран